Есть такая энциклопедия как «Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона». Издавалась она еще в 1890-1907 годах, и не поверите в каком объеме, в 86 томах! Статьи создавались известными учеными того времени, такими, как Менделеев, Эрисман, Тарханов, Венгеровы, Соловьев. Мне это внушило неподдельное доверие и, открыв энциклопедию на интересующем меня слове, я начала читать…

«Первая мысль об устройстве в России высших учебных заведений для преподавания целого круга светских предметов возникла при Петре Великом вследствие необходимости иметь собственных техников — специалистов и учителей. Посылка для этой цели за границу оказалась мало подходящим средством ввиду незнания языков и полной неподготовленности посланных стипендиатов к усвоению высшего преподавания, а также ввиду приманок, какие представляла свободная европейская жизнь низшим инстинктам некультурной молодежи. Уже после смерти Петра были приглашены правительством европейские ученые, обязывавшиеся по контракту читать лекции в Университете. Но так как русских студентов для слушания этих 17 профессоров не было наготове, то с ними вместе выписаны были из Германии и 8 студентов». И что же это получается, учить надо, но преподавателей нет и преподавать некому! А смысл тогда от этого? Не понятно.

Читаем дальше: «Общее число студентов в 1758 г. доходило до 100. Иногда было по одному студенту на факультет». Маловато будет... Представить себе только, что на несколько преподавателей приходился всего лишь один студент! Если у нас было бы такое обучение, то, наверно, сразу уровень образованности намного повысился.

«Лекции посещались неисправно, едва тридцать — сорок дней в году и никак не более 100». Как же повезло студентам того времени. Хочу быть студентом 18 века!

«При каждом университете должен был существовать "Педагогический институт" — для подготовки учителей». Ну, это и у нас сейчас существует, как наша аспирантура.

«Существовала слабая подготовка студентов, потому что они не владели языками и не способны были слушать преподавание на латинском, немецком или французском языках. В университеты шли почти исключительно те, кто рассчитывал получить незавидное место учителя средней школы, но и их привлекал к университету, главным образом, расчет на казенную стипендию. Посещались удовлетворительно только те лекции, которые нужны были для будущих гимназических преподавателей (по философским и политическим наукам, вошедшим в гимназическую программу по уставу 1804 г.). Из других предметов наиболее блестящие результаты были достигнуты по математическим наукам — единственным, в области которых иностранным профессорам уже в то время удалось подготовить выдающихся специалистов из русских студентов». Слушать лекции на другом языке мы бы, студенты ТУСУРа, несомненно, осилили. Со стипендией тоже все понятно, и тогда существовала любовь студентов к государственным деньгам или по-нашему - к халяве. Но идти учиться в университет только чтобы в последующем стать простым преподавателем, меня не очень то и прельщает. Может поэтому я сейчас в ТУСУРе?

«Должность ректора должна была замещаться по назначению, и притом не из состава профессоров. Деканы также могли быть увольняемы по усмотрению министерства и назначаемы без выборов. Деканы следили, "чтобы в содержании программ не укрылось ничего несогласного с учением православной церкви или с образом правления и духом государственных учреждений"»

«Студенты лицеев первыми собрались и пили за здоровье освобождающего и освобождаемых». Что-то это мне напоминает, когда студенты отмечают даже «День взятия Бастилии».

«Отрицательно отнесся устав (закон, в котором публиковались правила и обязанности студентов и преподавателей в университете) к допущению женщин в университет». Ну, этого мы бы не потерпели!

«Преподавателей не хватало». С этой проблемой и по сей день сталкивается руководство университетов. Хороших преподавателей, как говорится, днем с огнем.

«Коренные черты студенческого быта мало поддавались уставной реформе». С этим мы боремся и студентам в этом помогают.

«Из 1491 взыскания 370 были за непосещение лекций, 259 — за непосещение университетской церкви, 176 — за несоблюдение формы, 168 — за ослушание, 136 — за самовольную отлучку из интерната, 55 — за курение табака, 108 — за посещение публичных собраний, 119 — за невежливость и неуважение, 51 — за беспорядки и непозволительные поступки, 25 — за пьянство и другое. Большинство перечисленных проступков перестали отмечаться инспекцией, частью же перестали и считаться проступками при уставе 1863 г.». Как хорошо, что за часть подобных поступков у нас сейчас не делают взыскания. А просто отчисляют.

В Казанском университете только 28 процентов студенчества могли существовать на свои средства, остальные 72 жили на стипендии и пособия. При таких условиях добывание средств к существованию, помимо других причин, не могло не мешать аккуратному посещению лекций. Века разные, а проблемы одинаковые, как это и не парадоксально.

«Студенчество имело возможность изучать предмет, не посещая лекций: издавались литографированные записки, по которым слушатели подготовлялись к экзамену. При чтении многими профессорами из года в год одного и того же, раз навсегда составленных курсов, ведение таких записок особенно облегчалось. Результатом молчаливого соглашения обеих сторон, упрощавших таким образом свой труд, являлся более или менее упрощенный экзамен». А ведь у нас это практикуется: ГПО, индивидуальное обучение, зачетная система!

«Экзамен "из лекций" заменился экзаменом "из науки", а в действительности вышло только, что экзамен "из науки" превратился в экзамен "из учебника", притом очень элементарного». А вот опыт наших предшественников из позапрошлого века на некоторых предметах нам бы не помешал.

«По распоряжению министерства народного просвещения студент лишился и той возможности выбора, которую он имел в течение всей предыдущей истории русских университетов: выбора между разными образовательными учреждениями, так как каждый гимназист мог поступить только в университет своего учебного округа». Какая же это несправедливость! Представьте себе, что все томичи учились бы в Томске, студенты из Казахстана у себя на родине, да и все учились мы в своих родных краях, ведь мы тогда никогда не встретились! И выпускал бы инженерами наш дорогой университет только жителей Томска!

«В 1896 г. из общего числа 95 приват-доцентов только 11 получили гонорар выше 600 рублей, 78 не получили и 300 р. (это размер стипендии тех годов), а 18 из этого числа не получили никакого гонорара. В то же время и половина профессоров (34 из 67) получили менее 500 руб. гонорара, зато пятеро получили больше чем по 4000 руб.» Сплошная несправедливость!

«Рекомендовалось устройство студенческих общежитий. Курсовые или иные студенческие организации, с выборными представителями, депутатами или старостами, "признавали не только излишними, но и вредными для спокойного течения академической жизни"». Может быть, они действительно не нужны? Тогда долой старост!

«Еще было утверждено "временное правило", по которому должны были отдаваться в военную службу студенты, увольняемые из высших учебных заведений за участие в беспорядках». Вот так значит? Припугнуть бы наших студентов подобным правилом, в миг бы стали учиться и вести себя примерно. Попробовать бы...

«Общее число учащихся к 1900 г. — 16497 студентов и 1109 вольнослушателей. Наибольшее число студентов приходилось на Московский университет (4407, или 26%), Петербургский (3788, или 22,9%) и Киевский (2604, или 15,9%).В Томском университете в 1894 г. было только 387 студентов».

ТУСУР уже сейчас превосходит по численности университеты тех годов. Горжусь.

«На одного слушателя приходилось в 1880 г. — 385 рублей, в 1894 г. — 318 руб. В Санкт-Петербурском университете средняя цифра составляла 195 руб. на слушателя, в Московском — 334, зато в Томском - 808 рублей. Эти цифры невелики, ведь в Лицее цесаревича Николая содержание одного слушателя обходилось в 5600 руб.» Если бы сейчас на наше «содержание» выделялись такие деньги, как бы тогда студенты зажили...

«Первоначально подчиненные только университетскому суду, студенты обязывались соблюдать "истинное благочестие", "прилежать к наукам", соблюдать "благородное поведение" и избегать всего, что могло бы оскорбить достоинство университета. Эти правила, впоследствии дополненные и изданные печатно, выдавались студентам, которые, принимая их, обещались строго исполнять их, в знак чего, вместо присяги, подавали правую руку. Получая устав, каждый студент подписывал формальное обещание в качестве христианина и честного человека "во всем поступать по силе данного ему устава". Нарушение обещания влекло за собою лишение выгод и даже исключение. Кроме того, за проступки и дурное поведение отнимали шпаги, сажали на хлеб и на воду, одевали на три дня в крестьянское платье и лишали жалованья за месяц, назначая эти деньги на покупку библии, которую и заставляли читать». Жестоко, особенно насчет библии и хлеба с водой, хотя нам не привыкать.

«В делах, касающихся нарушения университетского порядка, университетское начальство являлось единственным судьею, подвергая виновных трехдневному или четырнадцатидневному заключению в карцере». Но учитывая, что учились не больше 100 дней в год, все равно хочу быть студентом того времени, хотя порой с моими коллегами в веке 18 поступали порой не очень гуманно.

«Надзиратели, постоянно наблюдая за студентами и управляя каждым их шагом, должны водить их из одной комнаты в другую, устанавливать в ряды, осматривать волосы, платье, кровати"... "Вне стен университетского здания полиция и университетское начальство постоянно следили за тем, что было противно нравственности и христианской религии». Нет, как-то под чужими взглядами ходить я как-то не привыкла.

Подумать только, что в таких условиях могли учиться студенты тех годов. Поместить бы нескольких наших тусуровцев в машину времени – и в те годы... Я уверена на 100 процентов, что они выжили бы. Ведь жизнь нас постоянно учит привыкать к любому повороту событий.

Мария Михайлова